№300. 21 июня

Потихоньку схожу с ума. Хочется остановиться и отдохнуть. Надеюсь очень скоро это сделать.

В начале недели запустила летнюю распродажу картин. Цель — насобирать денег на билет в Нью-Йорк. У меня виза скоро закончится, а на следующей неделе Н. с семьёй едут за город, в связи с чем их квартира на Манхэттене будет пустовать. Такой шанс я упустить не могла.

Приятная неожиданность — купили много картин, скорее всего, это связано с тем, что продавала я их в этот раз очень дёшево, от 1 000 до 10 000 рублей. Но мне хочется думать, что холсты начинают жить своей жизнью и у них постепенно растёт число поклонников. До конца распродажи ещё два дня, но билеты в Нью-Йорк уже куплены и ждут своего часа. Улетаю в следующую субботу.

А вообще, вся неделя была очень суматошной. Постоянно переписывалась с покупателями, развозила работы, делала миллион дел одновременно. Вроде ничего супер-срочного или обременительного не происходит, все дела очень приятные и радостные, но даже от них устаёшь, наверное, просто чисто физически. Голова всё время работает, очень много хожу, спать ложусь поздно, встаю рано, не очень высыпаюсь, в зал не успеваю.

Мама приехала в среду, очень скучала по ней, на вокзал бежала вприпрыжку.

А сегодня ехали с ней по делам и вспоминали детство. Я когда маленькая была, мы на Боровицкой всё время останавливались у этой плиточки, пока ждали поезда, и я по ней учила цифры, а потом училась считать.

А когда все дела переделали, заехали в новое модное место выпить по коктейлю — мы же модные девчонки.

Место это располагается прямо напротив дома, где когда-то жил папа, а потом его дом снесли, и около него построили офисный центр, в который спустя много лет я ходила на работу, когда ещё не была художником. Такая вот се ля ви.

Продолжаю читать «Исповедь» Руссо, продвигается очень медленно. Слишком уж в ней много светских подробностей, через которые мне тяжело продираться. Но жемчуга всё равно попадаются:

Успех моих первых сочинений ввёл меня в моду. Способ моих заработков возбуждал любопытство, всем хотелось познакомиться со странным человеком, который ни перед кем не заискивал и заботился лишь о том, чтобы жить свободно и счастливо на свой лад, — этого было достаточно, чтобы у него ничего не вышло. В моей комнате постоянно толклись люди, приходившие под различными предлогами красть моё время. Женщины пускались на тысячи хитростей, чтобы заполучить меня к обеду. Чем резче я обходился с людьми, тем упорнее они становились. Я не мог отказывать всем. Наживая себе тысячи врагов отказами, я то и дело уступал из любезности, и, с какой бы стороны я ни брался, мне не удавалось выкроить в день и часа для себя.
Тогда я понял, что не всегда так легко, как кажется, быть бедным и независимым. Я хотел жить своим ремеслом, а публика этого не хотела. Люди придумывали тысячи способов возместить мне ущерб за потерянное по их вине время. Того гляди, пришлось бы показывать меня, как Полишинеля, беря плату с посетителей. Не представляю себе зависимости более унизительной и более жестокой. Единственное средство против всего этого я видел только в том, чтобы отказываться и от великих, и от малых подарков, не делая исключения для кого бы то ни было. Всё это только привлекало людей, которым хотелось добиться чести победить моё сопротивление и насильно заставить меня быть обязанным. Люди, которые не дали бы мне ни гроша, если бы я просил их об этом, непрерывно надоедали мне своими предложениями и в отместку за мои отказы обвиняли меня в чванстве и надменности.

Жан-Жак Руссо, «Исповедь»

И ещё недавно водрузила на свой письменный стол портрет любимого Демона, но почему-то, глядя на него, в голове крутится кусочек совсем другого стихотворения:

…Увы! Он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

М.Ю.Лермонтов

А это моё главное достижение за неделю — сообщение от П., который, как вы понимаете, никогда не пишет мне сообщений.