Два дня не рисовала и очень много спала. Силы как-то резко меня покинули. Может это погода? Сегодня вообще снегопад, хотя утро такое солнечное было, я даже дерзнула выйти на улицу в белых кедах.
Маргарита Степанна меня, конечно, осуждает за такой простой, но я время зря не теряю. Вчера, например, подала заявку на третий сезон Открытых студий Винзавода (на первые два тоже подавала). Ещё сверстала и заказала в типографии новый тираж сувенирных блокнотов. А сегодня пришло письмо из галереи Фрагмент: «к сожалению, в этом году вы не вошли в число победителей open call, но мы надеемся на возможность сотрудничества с вами в будущем«. Но место в итоге досталось хорошему художнику, Д., с которой мы вместе учились в музее, мне её работы очень нравятся, так что я за неё искренне рада! Как раз сегодня фейсбук сделал напоминание про важное совместное событие, произошедшее несколько лет назад — на лекции по философии искусства Д., Ж. и я дружно вцепились в кочергу Витгенштейна и не хотели её отдавать А.Г. 🙂
Ну а спустя 4 года я провела день с двумя роскошными красотками. Они пока между собой не знакомы, но сегодня я поняла, что это нужно срочно поправить — мне почему-то кажется, что если объединить их таланты, может получится что-то очень стоящее!
Тем более что у К. в жизни уже наметились большие перемены — мы сегодня встречались как раз для того, чтобы их отметить (бедные художники без особого повода икру на хлеб с маслом не намазывают, как вы понимаете).
А ещё очень приятно приходить в гости и видеть там свои работы.
И работы других любимых художников тоже.
Что ещё рассказать. Вчера наконец-то дочитала письма Ван Гога.
Художником же будущего может стать лишь невиданный ещё колорист. Мане был его предтечей, но, как тебе известно, импрессионисты уже добились более яркого цвета, чем Мане. Однако я не представляю себе, чтобы этот художник будущего мог торчать в кабачках, иметь во рту не зубы, а протезы и шляться по борделям для зуавов, как я. И всё-таки я не ошибаюсь, когда предчувствую, что он придёт — пусть не в нашем, а в следующих поколениях; наш долг — сделать для этого всё, на что мы способны, сделать не колеблясь и не ропща.
Винсент Ван Гог, из письма брату Тео
И ещё закончила перечитывать «Мартина Идена».
— Почему ты не решилась на это раньше? — резко спросил он. — Когда у меня не было работы? Когда я голодал? Когда я был тот же, что теперь, — как человек, как художник, тот же самый Мартин Иден? Вот вопрос, над которым я бьюсь уже много дней — это не только тебя касается, но всех и каждого. Ты видишь, я не изменился, хотя меня вдруг стали очень высоко ценить и приходится всё время напоминать себе, что я — прежний. Та же плоть у меня на костях, те же самые пальцы на руках и на ногах. Я тот же самый. Я не стал ни сильнее, ни добродетельнее. И голова у меня всё та же. Я не додумался ни до единого нового обобщения ни в литературе, ни в философии. Как личность я стою ровно столько же, сколько стоил, когда никому не был нужен. А теперь чего ради я им вдруг понадобился, вот что непостижимо. Сам по себе я им наверняка не нужен, ведь я всё такой же, как прежде, когда не был им нужен. Значит, я нужен им из-за чего-то ещё, из-за чего-то, что вне меня, из-за того, что не я! Сказать тебе, в чём соль? Я получил признание. Но признание — вовсе не я. Оно обитает в чужих умах. И ещё я всем нужен из-за денег, которые заработал и зарабатываю. Но и деньги — не я. Они есть и в банках, и в карманах первого встречного… Когда я был совершенно такой же, как теперь, никто, кроме людей моего прежнего окружения, ни в грош меня не ставил. Когда все мои книги были уже написаны, никто из тех, кто читал рукописи, ни в грош их не ставил. В сущности, сочинительство даже роняло меня в их глазах. Словно это занятие если не вовсе позорное, то предосудительное. Все и каждый твердили: “Иди работать”».
Джек Лондон, «Мартин Иден»
Такие вот были два дня.
Завтра планирую вернуться к работе, как раз один чистый холст остался.
12 марта 2019
ПЕНА ДНЕЙ 