Мама подарила нарциссы, они потрясающе пахнут и очень радуют глаз. Хоть какое-то спасение в кромешной серости, которая обступила со всех сторон.
На улице бесконечные снегопады. Сегодня утром меня чуть не сдуло ветром, а потом припорошило снежными хлопьями так, что я чуть не расплакалась на улице от обиды — ну сколько можно это терпеть! В любой другой день я была бы счастлива таким огромным пушистым снежинкам, но не 23-го же марта! Даже голуби, и те уже окончательно обалдели, чего уж говорить об эмоционально неустойчивых художниках.
Если честно, я бы вообще не выходила из дома и с удовольствием ожидала бы июня под пледом в обнимку с кокушатами и книжками. Но, во-первых, надо ходить на работу, не буду здесь в очередной раз распространяться о том, как я этому рада. А во-вторых, есть и другие, не менее приятные дела. Например, сегодня мне нужно было оформить документы на вывоз двух картин за границу. Скоро они поедут в Австрию, чего нельзя сказать обо мне.
Экспертиза минкульта — тот редкий случай, когда плохие новости — это хорошие новости, потому что чем меньше ценность, тем легче вывезти.
Но всё же…
Кстати о плохих новостях. Они повсюду, и я больше не могу их не замечать. Вернее, не то чтобы это новости, просто всякие разные вещи, которые раньше скрывались за моими антибезысходными очками, а теперь лезут из всех щелей, и я больше не могу их игнорировать. Загрязнение окружающей среды, увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными, безразличие всех ко всему, девальвация культурных ценностей, отутствие смысла, неумолимое приближение смерти. Это если коротенько. А так — ещё миллион неразрешимых вопросов, которые жужжат в голове, как мухи, и ни на минуту не замолкают. Можно ли прощать другу поступки или мысли, с которыми ты категорически не согласен в моральном смысле? До какой степени можно говорить людям правду? И до какой степени считать враньём её замалчивание? Имеет ли человек право жить хорошо, когда все вокруг живут плохо? Что значит жить хорошо? Кому на Руси жить хорошо? Кто виноват? Что делать? Терпеть или не терпеть? Иметь или не иметь? Быть или не быть? Быть или казаться? Ну и, разумеется, в чём сила, брат? Словом, множество интересных вопросов, которые меня занимают. И полное отсутствие ответов. Спасаюсь общением с Довлатовым.
Есть жизнь, прекрасная, мучительная, исполненная трагизма. И есть работа, которая хорошо оплачивается. Работа по созданию иной, более четкой, лишенной трагизма, гармонической жизни. На бумаге.
Сидит журналист и пишет: «Шел грозовой девятнадцатый…»
Оторвался на минуту и кричит своей постылой жене: «Гарик Лернер обещал мне сделать три банки растворимого кофе…»
Жена из кухни: «Как. Лернера еще не посадили?»
Но перо уже скользит дальше. Допустим: «…Еще одна тайна вырвана у природы…» Или там: «…В Нью-Йорке левкои не пахнут…»
В жизни газетчика есть всё, чем прекрасна жизнь любого достойного мужчины.
Искренность? Газетчик искренне говорит не то, что думает.
Творчество? Газетчик без конца творит, выдавая желаемое за действительное.
Любовь? Газетчик нежно любит то, что не стоит любви.
Впрочем, мы отвлеклись.
И ещё одно, тоже до боли знакомое:
Знаете, Довлотов, с вами невозможно разговаривать.
23 марта 2018
ПЕНА ДНЕЙ 