Сегодня кое-кому исполнилось 33 года, поэтому утро мы провели богемно.
Днём тоже было богемно, перед второй встречей внезапно заскочила в H&M и купила себе в детском отделе идеальную маечку с тиграми для мальчиков 8-10 лет за 250 рублей.
И ещё подушку для стула (тоже за 250 рублей).
А вот и встреча номер два — пьём кофе в бывшем Джоли.
В свободное от встреч время читаю Фаулза. На книжке почему-то написано «роман», хотя это сборник эссе. Кстати, его я в своё время тоже отхватила на распродаже за 99 рублей, у нас в Молодой гвардии есть такая полка — «Книги по цене чашки кофе», там иногда можно найти прекрасное. Книга Фаулза с Магриттом на обложке — что может быть прекраснее?
Я пока только на 160-ой странице, но уже накопилась масса всего, что хочется процитировать. Например, во многих эссе он пишет о писательстве, и когда я читаю, то мысленно меняю слово «роман» на слово «живопись», получается даже интереснее. А слово «писать» вообще можно не менять!
Деньги радуют меня в том смысле, что позволяют использовать время, чтобы свободно писать. Однако точно в той же пропорции они усиливают мои сомнения в собственной способности писать: а действительно ли я заработал это право — свободно писать? И сомнения эти касаются моих работ как в прошедшем, так и в настоящем времени. Каждый день я должен что-то писать. День, в который я ничего не написал, скучен для меня, как бесплодная пустыня.
Или вот ещё отрывок, который относится к текстам, но удивительно точно передаёт и моё впечатление от многих картин, под солнцем которых не получается загореть:
Вот что мне не нравится во многих послевоенных американских романах. С точки зрения техники письма многие молодые американские писатели пишут лучше нас (британцев). Они много лучше, чем мы, владеют умением описывать, сокращать, монтировать, строить диалоги — всей писательской машинерией; а потом, в конце, снимаешь солнцезащитные очки и видишь — что-то не вышло. Ты не загорел под этим солнцем. Весь процесс у них кажется искусственным (даже когда на самом деле это не так), перемороженной едой; всё умно скомпоновано, вроде бы соответствует моде (даже когда не стремятся к этому), крепко сколочено и убедительно с точки зрения писательского мастерства. Но по-человечески или по каким-то смутным староевропейским стандартам некрепко и неубедительно.
Или вот ещё пару слов о процессе:
Когда пишешь, нельзя пренебрегать таким неожиданным всплеском вдохновения, как в той работе, которую делаешь в данный конкретный момент (незапланированное развитие характера, случайно возникший эпизод и т.п.), так и в писательской работе в целом. Следуй за неожиданностями, бойся твёрдого плана — вот правило, которого нужно держаться.
Ну и вообще классическое:
Мне очень трудно писать, если я не уверен, что у меня есть несколько абсолютно свободных дней. Все визиты, все вторжения, все каждодневные обязанности мне досаждают.
Или про возраст:
Когда семя даёт росток, разум и знания, культура и всё остальное должны приняться за дело и взрастить его. Нельзя созидать мир, повинуясь жгучим инстинктивным порывам, — для этого нужен холодный опыт. Именно поэтому многие писатели либо ничего не пишут до сорока лет, либо создают все самые лучшие свои произведения после этого возраста.
Всё, пора закругляться, а то так всю книгу перецитирую. Последнее, обещаю!
Так называемый кризис современного романа, несомненно, вызван связанным с романом чувством неловкости. Самая существенная его вина — его форма, поскольку она по сути своей есть некая игра, искусная уловка, позволяющая писателю играть в прятки с читателем. Строго говоря, роман являет собою гипотезу, представленную более или менее изобретательно, более или менее оригинально и убедительно — от бишь он есть ближайший родственник лжи. Это чувство неловкости из-за того, что приходится лгать, и объясняет, почему в огромном большинстве романов писатели подражают действительности с таким тщанием; этим же объясняется, почему столь характерной чертой современного романа стало то, что правила игры выставляются на всеобщее обозрение, то есть ложь, сочинительство выявляются в самом тексте. Вынужденный сочинять, выдумывать людей, которые никогда не существовали, описывать события, которые никогда не происходили, писатель стремится либо звучать как можно «правдивее», либо явиться с повинной.
Поэзия движется совершенно иным, обратным путём: её внешняя форма может быть крайне искусственной и invraisembable, но её содержание обычно гораздо более говорит об авторе, чем содержание прозаических сочинений.
Ладно, закончили с текстами, переходим к картинам. Сегодня я написала две. Забавно, что они получились именно про поэзию. Но это чистой воды совпадение!)
18 июля 2018
ПЕНА ДНЕЙ 